У нас как-то упорно наличествует курс на приватизацию как панацею от всех экономических бед. Считается, что частный собственник наведет порядок и все хорошо заработает.

Правда, с другой стороны, есть курс на национализацию активов – как незаконно выведенных или неэффективно функционирующих.

Возможно, за выработкой обоих курсов стоят одни и те же люди, и у них он противоречий не вызывает.

Но вопрос не в этом. План приватизации регулярно корректируется и постоянно вызывает споры, поскольку ответственные за его разработку лица каким-то образом ухитряются не согласовать его со структурами, управляющими этими активами.

В итоге на «Открытых НПА» появляется проект, пару дней бурно обсуждается, а потом пропадает. Через месяц возникает другой проект – и его ждёт та же судьба.

Но курс на приватизацию все равно стратегический.

Понятно, что государство вполне заслуженно считает себя неэффективным собственником.

Тут, конечно, есть разные нюансы: то «неэффективно управляемый актив» кому-то понадобился, то лень наводить порядок, а в случае, допустим, здравоохранения есть чёткая установка на максимальную коммерциализацию отрасли. В интересах частных игроков, государственно-частных партнёров и пока ещё государственного менеджмента с нетерпением ждущего приватизации.

От вопросов эффективности государственного сектора экономики отвертелось ещё первое правительство Масимова, придумавшее термин «квазигосударственный сектор». То есть, во всем мире он государственный, а у нас – квази. С квазиответственностью и квазиконтролем.

Эволюция этого сегмента достаточно интересна: сначала ряд предприятий и отраслей пытались спасти от приватизации и сделали национальными компаниями, потом за эти самые нацкомпании и их финансовые потоки сцепился национальный олигархат, а потом придумали холдинги, которые обросли собственной бюрократией и прикрылись иностранными «независимыми директорами». В итоге «рейтинги корпоративного развития» выросли, а понятие эффективности тихо выпало в сторонку.

Периодически квазигос занимается оптимизацией управления (или ещё какой-нибудь «трансформацией»), но в результате структура управления упорно растёт и усложняется.

Интересный факт: если посмотреть на аудиторскую отчетность госкомпаний – от холдингов до СПК, то несложно обратить внимание на то, что все они ухитрились потерять миллиарды в лопнувших банках, хотя некоторые начали трещать задолго от отзыва лицензий и никто оттуда ничего не вывел. Это к вопросу о компетентности менеджмента.

Правительственный контроль над квазигосом не очень заметен, парламентский – по разным отмазкам – неприемлем для потенциальных проверяемых. Информация государственного аудита убийственна, но не похоже, что она на что-то влияет.

Президент года четыре назад ставил задачу ввести в советы директоров компаний квазигоссектора представителей экспертного сообщества и общественности, но это поручение попытались реализовать только бывшее руководство МОН и бывшего же холдинга «КазАгро». На сегодня инициатива тихо умерла – независимых директоров берут по-прежнему из неких иностранцев или других представителей госсектора.

«Самрук» вообще перевел этот разговор в русло необходимости увеличения женщин в руководстве. Это, конечно, мило, но вопрос изначально был не в гендере.

То есть, получается, что государство само ничего не делает для эффективного управления государственным сектором (впрочем, как и бюджетной и инвестиционной политикой), вместо этого активы выводятся в «конкурентную среду», где почему-то становятся «неэффективно управляемыми» (см. отечественную энергетику) или «незаконно выведенными».

Кстати, планы приватизации и иные решения активно обсуждаются Высшим советом по реформам и Советом по экономической политике.

В состав первого входят премьер, руководитель и первый замрук АП, секретарь СБ, председатель Нацбанка, помощник президента, председатель АСПИР, председатель президиума НПП, в состав второго – премьер и его замы, министры финансов, национальной экономики, индустрии и инфраструктурного развития, председатели Нацбанка, АРРФР, АСПИР и первый замрук АП (или помощник президента). Такой тихий междусобойчик получается.

Вполне очевидно, что управление экономикой является закрытой системой, которая генерирует изначально неработающую стратегию. Планирование основано опять-таки на не доказавших свою квалификацию структурах (и не забудем про десятки миллиардов, выделяемых подведомственным организациям министерств на внеконкурсной основе). Контроль внутри системы есть, но нет его системного влияния на процесс принятия решений.

В принципе мы видим итоги проверок Высшей аудиторской палаты, но её выводы и рекомендации регулярно повторяются из года в год, из десятилетия в десятилетие. Как, впрочем, и многие задачи перетекают из послания в послание.

В системе государственного планирования, государственной политики, управления государственной собственностью и распределения государственных средств слабым звеном является именно государство, которое никак не может понять смысл своего существования. Раньше говорили про конкурентоспособность, теперь – про интересы граждан. И то, и другое – прекрасно.

Но проблема в том, что системы достижения этих целей так и не создали.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора