Один из главных парадоксов современности: гуманное стремление облегчить страдания людей довело сотни тысяч до наркомании и смерти. Теперь учёные ищут обезболивающее, которое не вызывало бы привыкания.
Враг и друг
Человечество всегда мечтало жить без боли. «Осушит Он слезы с глаз их и не будет более смерти. Не будет более ни скорби, ни горя, ни боли, ибо все старое исчезло». Так в откровении Иоанна Богослова (Апокалипсисе) описывается награда, которая ожидает людей праведных. Правда, большинство популярных религий признают, что избежать страданий в нашей бренной жизни невозможно, поэтому следует их стойко претерпевать и вместо спасения тела стремиться к совершенствованию души.
Строго говоря, это не совсем так. Есть люди, которые живут без боли. Они рождаются с редкой мутацией — врождённой нечувствительностью к боли (congenital insensitivity to pain, CIP). Первый такой случай был описан в 1932 году нью-йоркским врачом Джорджем Дирборном: 54-летний продавец билетов утверждал, что вообще ни разу в жизни не ощущал боли, даже когда в детстве сильно поранился топором. Однако жизнь людей с CIP вовсе не прекрасна, скорее, наоборот.
С научной точки зрения боль – это важный инструмент познания себя и мира. Она сигнализирует мозгу, что организм в опасности и требуется срочно предпринять (или прекратить) какие-то действия, чтобы избежать серьёзной травмы или смерти.
«Мы боимся боли, но по мере развития от ребёнка до молодого взрослого человека боль невероятно важна для процесса обучения тому, как регулировать свою физическую активность, не нанося вреда своему телу, и для определения того, насколько вы рискуете», — объясняет доктор Инго Курт из Института генетики человека в Аахене (Германия). Без естественного механизма предупреждения люди с CIP проявляют саморазрушительное поведение в детстве или в юности и нередко погибают, пишет BBC.
Современной науке известно о боли довольно много. Восприятие боли — это сложный процесс, который начинается в специальных болевых рецепторах, рассеянных по всему телу. Они фиксируют аномальные воздействия — удар, порез, ожог — и передают сигнал периферическим нервам, оттуда он поступает в спинной мозг, а затем в головной, который обрабатывает информацию и принимает решение, что делать. Интересно то, что боль буквально зарождается у нас в голове — пока сигнал рецепторов не обработан головным мозгом, человек боли не ощущает. У людей с CIP как раз это и происходит. У них из-за мутации нарушена работа периферических нервов, которые должны передавать болевой сигнал в мозг.
У мозга есть свой способ борьбы с болью – гормоны эндорфины. Они вырабатываются в самых разных ситуациях: во время приятной прогулки, прослушивания музыки, танцев, секса, а также в ответ на боль или стресс – тогда гормоны становятся естественным обезболивающим для организма.
Собственно, название этих гормонов означает «эндогенные морфины», то есть морфины, произведенные самим организмом. Это намекает нам, что есть и другие морфины. И да, они есть. Морфин был выделен в 1804 году из опиума — высушенного сока коробочек опийного мака. Позднее были обнаружены другие вещества сходной структуры, получившие общее название опиоиды. Их основная функция в медицине — обезболивание пациентов, и они стали одновременно благословением и проклятием.
Опиоидный кризис
В августе в США разразился скандал — пять человек были арестованы в связи со смертью известного актёра Мэттью Перри, который прославился на весь мир как обаятельный Чендлер Бинг из сверхпопулярного сериала «Друзья». Перри умер в октябре 2023 года от передозировки кетамина. Предполагается, что задержанные (среди которых, кстати, два врача) обогащались, снабжая его наркотиком. Актёр почти всю свою жизнь боролся с алкогольной и наркотической зависимостью, о чём даже написал книгу, в надежде, что его опыт поможет другим. Если посмотреть на его недавние интервью, становится понятно, что он типичная жертва «опиоидного кризиса» поразившего США в XXI веке.
В 1997 году Перри получил травму на съёмках фильма Fools Rush In («Поспешишь — людей насмешишь» в российском прокате) и доктор дал ему таблетку обезболивающего, рассказал артист в интервью ABC News в 2022 году. «Богом клянусь, я думаю, если бы я не принял эту таблетку, следующие три десятилетия сложились бы совсем по-другому. Кто знает?», — написал он в своей книге. У него быстро развилась зависимость от опиоидных обезболивающих, он начал врать докторам, чтобы выпросить таблетки, а когда и этот источник иссяк, забирался в пустующие дома и крал лекарства, признался артист. В 2018 году он чуть не умер от перфорации кишечника, случившейся из-за огромных доз опиоидного обезболивающего Vicodin, которое он принимал постоянно — до 55 таблеток в день. С тех пор актёр пытался бороться с зависимостью, но, видимо, всё-таки проиграл. И хотя окончательно погубил его кетамин, который к опиоидам не относится, началось все именно с них.
История трагическая, но более чем типичная для сотен тысяч американцев: обезболивающее от доктора, привыкание, переход на другие наркотики, смерть от передозировки. Когда количество погибших от передозировок превысило 60 тысяч человек в год Министерство здравоохранения и социальных служб США (HHS) объявило в 2017 году опиоидный кризис «чрезвычайной ситуацией в области общественного здравоохранения». Пока решить проблему не удается. По данным Центров контроля заболеваний США, в 2023 году от передозировки погибли уже более 100 тысяч человек.
Главным виновником этого кризиса в США считают компанию Purdue Pharma, принадлежащую семье Саклер. Она агрессивно продвигала на рынок свой зарегистрированный в 1995 году опиоидный препарат OxyContin, убеждая врачей, что он обладает мощным обезболивающим действием и сниженным риском привыкания. В результате врачи, в основном, надеюсь, из лучших побуждений, начали выписывать его направо и налево, так же просто, как безобидное лёгкое обезболивающее Tylenol (по сути, это всем нам знакомый парацетамол). Purdue Pharma заработала миллиарды, фактически подсадив миллионы человек на наркотики, пишет CNN. Суды по этому делу продолжаются до сих пор.
На опиоиды ввели дополнительные ограничения, однако проблема, которую с их помощью пытались решить, никуда не делась. По данным журнала Scientific American каждый пятый взрослый американец — 51,6 миллиона человек по состоянию на 2021 год — живёт с хронической болью. Поиск новых мощных, но не вызывающих привыкания препаратов от боли становится приоритетной целью науки.
Болеборцы
И не только науки, но и бизнеса. Помимо всего прочего, обезболивающие препараты это ещё и огромный рынок — в 2024 году ожидается, что его выручка составит $33 млрд, по данным Statista, с перспективой роста до $45 млрд за пять лет.
Компания, которая сумеет изобрести эффективное и одновременно безопасное лекарство от боли, может сорвать джек-пот, как разработчики новых препаратов от ожирения.
В самом конце июля 2024 года Управление по контролю качества продуктов и медикаментов США (FDA) приняло на рассмотрение препарат сузетригин от американской фармкомпании Vertex Pharmaceuticals. Препарат уже получил статусы Fast track (быстрое одобрение) и Breakthrough (прорыв). Это означает, что заявка на его регистрацию будет рассматриваться в приоритетном порядке.
Сузетригин избирательно блокирует натриевые каналы в болевых нейронах, а если ионы натрия не могут через них пройти — нейрон не проводит электрический импульс, то есть выключается. Фактически препарат делает то же, что и мутация CIP, только временно.
При измерении облегчения боли по шкале от 0 до 10 новый препарат показал себя так же хорошо, как опиоид Vicodin (привет, сериал «Доктор Хаус»!), но без риска привыкания, поскольку действует он не на мозг, а на периферийные нервы. Оба метода лечения снизили боль примерно на три пункта, с 7 до 4 по 10-балльной шкале, пишет журнал Scientific American.
Vertex доказала, что новый механизм облегчения боли возможен, цитирует журнал Стивена Ваксмана, невролога из Йельского университета, который изучает болевые сигналы и не участвует в клинических испытаниях Vertex. Следующие препараты, использующие этот механизм, вероятно, будут ещё более эффективными, отмечает он. Ваксман раньше говорил пациентам, что новый способ управления их болью может появиться только через много лет. «Теперь я могу смягчить оговорку и сказать, что, по-моему, все произойдет довольно быстро», — надеется он.